Тук… тук… тук…
Пальцы пробежались по стеклу, а затем костяшками девушка легонько постучала. Холодное и гладкое оно отозвалось в пальцах легкой, совсем незначительной болью. По телу пробежала дрожь, как всегда, когда девушка дотрагивалась до чего-то холодного, лишенного заветного тепла.
Девушка замерла, сосредотачиваясь целиком и полностью на стекле, которое едва видно, но отражало ее. Зеркальная девушка с грустью взирала на нее большими глазами песочного цвета. Мм… сегодня песочные? Они постоянно меняли свой цвет, пробуя все оттенки многих цветов.
Девушка легко тряхнула головой, от чего копна темных густых волос дрогнула и, подлетев вверх, красиво легла на плечи. Длинная челка, чтобы прятать глаза от мира, закрыла один глаз.
Девушка отвела глаза и сосредоточилась не на том, что отражается в стекле, а на том, что за ним.
Торговцы, ниндзя, прохожие – обычные люди, такие же, как она.
Но ее интересовали не они. Ее интересовал песок, который служил людям опорой, пусть и нетвердой.
«Не волнуйся. Песок защитит его…» - вспомнились слова, сказанные в далеком прошлом сестрой Казекаге.
Да. Песок действительно защищал его. От всех нападок людей и от всего, кроме боли. Песок мог закрыть его, спрятать, но лишить чувств. Песок… орудие демона, что спрятался глубоко-глубоко в Гааре, обрекая его на одиночество.
Повод ненавидеть и любить песок.
Девушка вздохнула и собиралась, было уйти, но, отвернувшись от окна, она столкнулась с тем, кого меньше всего ожидала увидеть.
Тепло его тела и холодное отчуждение взгляда, все в нем было таким противоречивым. Девушка вспомнила его ненависть к одиночеству и истребление каждого, кто подбирался слишком близко. Цель его жизни, одержимость убийств и понимание, которое он так тщетно пытался найти в каждом в детстве. Он ведь лишил всех шансов.
А она? А что она?
Она ведь всегда была для него кем-то очень важным…
Люди боролись, и все время играли кого-то, выдумывали долги, лишенные смысла и страдали. Роли, нужду в которых они так четко видели, приносили им боль. И что получалось? Горячие слезы и бессмысленность, к которой они требовали понимания. Иными словами, Гаару забавляли эти их выдумки, веру в которые они пытались внушить всем вокруг.
А она… не пыталась внушать веру. Она была сама по себе, но при этом пыталась слиться с толпой, чтобы не выделяться и не сходить с пути, который выбрала. Она улыбалась, она плакала, она была обычным человеком. Но тот мир, в котором она жила во снах и в который верила всем сердцем – он отличал ее от всех других. Ее вера в правильность и реальность своих мыслей была поразительно искренней, как раз такой, какой и должна быть истинная вера.
И он ее поверил.
Поверил, когда был восьмилетним ребенком и случайно столкнулся с ней на улицах пустыни. Сжимая в руках единственного друга, и того плюшевого, он застенчиво и неуверенно пытался предложить ее дружить. Но вместо дружбы он был посвящен в великую тайну, которая пусть и на миг, но наполнила его жизнь смыслом.
Поверил, когда двенадцатилетним мальчишкой стремился только убивать. Когда время поиска понимания закончилось, исчерпалось. Тогда, встретив ее в лесу, узнав, он вновь поверив ей, стоило только встретится двум взглядом. Она ослепительно улыбнулась, он не помнил, то ли губы расплылись в улыбке, то ли глаза, но свет, который излучала улыбка осветил и его.
Поверил, даже став безжалостным Казекаге, который ,еще толком полностью не осознав, жалел о проведенных годах своей жизни. Тогда, он нашел ее в своей комнате, стоящей у окна и не смог вымолвить ни слова. Просто стоял и пытался что-то сказать, но чувствовал лишь внезапно обрушавшуюся на него немоту.
Вспомнил все те встречи, случайные, но далеко не бессмысленные. Вспомнил и спросил себя, как он мог отпустить ее. Даже не упустить. Как он смог не сказать ей, о том, что единственные дни его жизни, имеющие смысл, были дни, в которых появлялась она.
И именно в этот момент он осознал всю тяжесть одиночества. Он больше не смог бы идти один.
Песок у ее ног, мешающий, не дающий уйти. Гаара не хотел ее связывать, прикасаясь к ней песком, наполненный то ли его чакрой, то ли чакрой демона. Слишком она стала ему дорога, слишком боязнь одиночества возросла. Он не мог позволить демону коснуться ее…
Девушка лишь улыбнулась, кивнула, неловко опустила глаза.
Он так и не узнал у нее, как она появилась в его комнате. Неважно как, главное насколько, а он, Гаара, надеялся что навсегда.
И потом, как же часто он находил ее у окна.
-Гаара… - девушка подняла глаза, и задумчивая улыбка слетела с ее лица.
-Я думал, ты ушла, - парень смотрел прямо ей в глаза.
Гаара был не из тех людей, что отводит взгляд.
Не обнаружив ее утром в ее постели, он не знал что думать. Искал по всей деревни, пытаясь сохранять привычное спокойствие, но все же он думал, что лишился единственного человека, который был ему дорог.
«Я не уйду…» - сказала она в его мыслях.
Но девушка пожала плечами и покраснела.
-Прости,­ - прошептала она и вышла из комнаты.
Вышла стремительно, почти выбежала. Так обычно уходят, обрывая надежды и планы на будущее? Гаара не знал, что и думать, когда он все еще слышал, словно эхом подхваченный голос, который повторял: «Прости…».

«Одиночество? Неужели эти шаги, гул которых я сейчас так четко слышу, это приближение одиночества? Того самого, когда лишаешься смысла всего, и не только своего существования, своей жизни. Того самого одиночества, когда каждое твое слово и поступок, все полностью лишь выражение одиночества?
Слишком­ долго… слишком долго я был терзаем этим чувством, и слишком долго считал его нормальным. Искренне, кажется, когда-то я действительно верил, что оно поможет мне стать сильнее и не думая, я выбирал только его. Из всего я всегда выбирал одиночество. Разве что только ребенком я стремился убежать от него, как можно дальше, преследуя людей – спасение.
Нужно идти… нет, бежать за ней. Если она уйдет, я не смогу больше спасаться от одиночества. Меня некому будет спасать, ведь ничью помощь, кроме ее я не приму.
Я стал слишком недоверчив.
«Потому что другие тебя ненавидят»
Твой голос… ты ведь всего лишь демон…
«Всего лишь демон… да, конечно»
…но каждое твое слово режет острее любого кинжала. Ни один человек, кроме нее, не может этого.
«Потому что ты подпустил ее слишком близко. А я всегда был частью тебя…»
Ты никогда не был частью меня. Никогда. Ты всегда был тем, за кого принимали меня. Путали и легкомысленно делали выбор: принять или ненавидеть. Я никогда не был любил. Я всегда расплачивался за твои грехи так, как будто сам совершал их. Ты проклял меня, своим появлением.
«Мы оба не в восторге от компании друг друга», - замечаешь ты, оставаясь все таким же спокойным.
Не важно.
Сейчас я хочу только найти ее.
«О да… зарыться носом в волосы, целую макушку, прижать ее к себе, крепко-крепко, а потом…»
Заткнись.
Я просто хочу вернуть ее. Вернуть, понимаешь? Она слишком сильно нужна мне.
«Ты влюбился?»
Я… люблю.
Ее всю. Ее голос, взгляд, улыбку. Даже слезы ее люблю, пусть и ненавижу когда ей больно. Каждую секунду проведенную рядом с ней я считаю самой счастливой секундой, которую я прожил, какой бы короткой она не была.
«Правильно, мальчик, девушки любят ушами…»
Ты ведь понял…
«Понял. Но ты ошибаешься, говоря, что без нее уже не сможешь скрыться от одиночества. Есть сотни людей, мечтающие о тебе. Девицы любят таких, как ты».
Они мне нужны. Правда, она как болезнь поразила весь мир, и утопила во лжи миллионов. Они лгут сами себе, что я им нужен.
«Во лжи ли? Это, мальчик, знаешь ли, жизнь. И если уж быть до конца честным - вы люди сами виноваты. Ты пусть и жалуешься и видишь это все, но сам не борешься. Ты беглец, такой же утонувший во лжи, как и другие. Все люди. Вы все так глупы и так похожи в этом».
Возможно я и беглец, но я не лгу. Бороться? Люди не значат для меня ничего, тогда зачем мне что-то делать ради них? Тех, кто мечтают о дне моей смерти.
«Ты врешь сам себе. Ты отделил себя от мира, решив стать кем-то другим. Обзывая людей прогнившими, ты уже и не задумываешься о том, кого ты имеешь в виду. Ты не думаешь о том, кто прогнивший. Тебе так легче - обобщать, видеть то, что уже увидел. Ты не вглядываешься в картины, ты не читаешь между строк, ты не ищешь. Ты врешь сам себе, что знаешь достаточно, и саветуешь на весь мир. Вглядись – есть и другие люди, те, которые не делали тебе ничего плохого. Ты можешь начать все заново с ними».
Шанс начать все сначала… Это не такое уж и достижение. Я хочу сказать это еще не хорошо.
«Это уже неплохо. Если уж речь заходит о жизни, или извини, о мире – любой шанс важен. А если говорить о ничтожностях, которые в нем обитают, то боюсь мы все в своем роде ничтожества недостойные и никчемные».
Я так не считаю.
«Разумеется.­ Мы все слишком слепы чтобы видеть дальше своего носа. Только такие как я видят так, лишь потому, что больше нам видеть недозволенно, а такие как вы, люди - потому что не хотите. Хотя знаешь, я знавал у вас и весьма умных, даже осмелюсь сказать гениальных персон. Признаюсь, в одну из таких я был даже влюблен долгое время. Ну, история не короткая, и не пустая чтобы рассказывать ее тебе, в том состояние ностальгии, в котором ты сейчас находишься».
Признай­, мир погряз и его уже не спасти.
«Позволь, тебе возразить. Пусть я и тот, кто я есть, но мир не так безнадежен, как кажется тебе. Ты слеп, как я уже говорил, вот и все».
И все же?
«Мир это... словно стекло, осколками лежащее на полу. Осколки ловят искры света и переливаются, как будто успешно манипулируя теми. Но позволь, какая та их часть остается в тени, какая-то сияет. Так и мир. Чудо есть»
Ты не прав. Свет на осколках бросается в глаза. Когда я же выглядываю в окно - я не вижу подобных чудес.
«Слепой не видит, глухой не слышит, немой не говорит, глупец не знает, ученый всегда не может чего-то понять. Все мы лишены какого-то качества. Но если ты не видишь - ты можешь услышать, а если не слышишь - можешь увидеть. Так что пытайся. У девушки, за которой ты сейчас бежишь – получилось»
Ночь, на время овладевшая городом, сегодня была на удивление теплой и чем-то загадочной. Загадка эта чувствовалась на каждой улице, в каждом закоулке.
Я бежал за ней, не веря в то, что снова ее упущу.
Я бежал и думал о слова демона.
Если у нее получилось… она ведь, может мне… показать?»